Telum dat ius ...[оружие дает право] - alexz105

И Дамблдор показал себе за спину. Кингсли с недоумением засунул руку за портрет и вытащил внушительный конверт, запечатанный печатью на шнурке.

— Не теряй время, Бруствер! А мы с мистером Бэгманом пока поболтаем.

Кингсли криво усмехнулся и вышел из столовой, на ходу пряча конверт в карман мантии.

— Людо, садись поближе. Еще ближе. Еще ближе! Как самочувствие?

— Нормально, — пробормотал бывший спортреггер растроганно.

— Это хорошо, — улыбнулся глава ордена Феникса. Неожиданно глаза у него стали как у штурмбанфюрера, а в руках откуда–то появилась палочка. — «Империо!» Сейчас посмотрим, на что ты годишься, оболтус! Все у нас при деле. Кто–то пошел на свое последнее задание. Кто–то услан подальше, чтобы не путался под ногами. А тебя надо проверить на пригодность. Он взмахнул палочкой. Перед застывшим Бэгманом появился чистый пергамент, перо и чернила.

— Пиши, Людо!

«Мисс Полумна Лавгуд!

Пользуюсь случаем сообщить вам, что ваш отец, Ксенофилиус Лавгуд, освобожден из темницы и отпущен домой. Он ждет вас и очень обеспокоен вашей судьбой. Ваш вероятный адрес мне подсказал Билл Уизли, которого я встретил вчера. Он рассказал мне, что вы можете находиться в гостях у Вы — Сами-Знаете — Какого-Избранного. Пишу так, потому что опасаюсь, что на его имя может быть наложено табу или что–то похуже.

Ваш отец хочет разыскивать вас, а это очень опасно. Я уговорил его подождать еще пару дней, перед тем как отправляться на поиски. Скорее появитесь дома и остановите его!

С уважением, ваш искренний друг, Людо Бэгман.

Четвертое мая 1998 года».

— Написал? Молодец. Подпишись. Запечатай. Позови сову. Привязывай. Назови адрес: Поттер–мэнор. Отпускай!

Бэгман тупо выполнил все команды и застыл перед портретом.

— А теперь сиди смирно. Больше я не допущу ошибку, как это было с младшим Уизли. Впрочем, он все равно уже обречен, так что нужна замена. Людо, ты уж извини! «Легилименс!» «Алеоменс!»

* * *

Снейп, чертыхаясь, тащил за одну ручку здоровенный Омут памяти по пересеченной болотистой местности. На его худой шее болтался сосуд с голубоватой субстанцией.

— Дементоры дери ваше Темнейшество! — простонал он, хватаясь за тонкое деревце. Деревце немедленно сломалось, и зельевар полетел со своей ношей в грязь.

— Мудак красноглазый! Туда и растуда тебя с твоей дипломатией! Нагрузил, как мула, да еще и аппарировать с этим дерьмом, видите ли, нельзя. Левитировать это дерьмо, видите ли, нельзя! Трансфигурировать это дерьмо и в мыслях не держи! И вообще — «иди, Северус, лесом…» Шел бы ты сам лесом!!! Урод змеемордый! Ты бы мне еще на шею золотое блюдо и портрет черного пуделя в кованной раме повесил! Таскал бы ты сам свои откровения стофунтовые! Что б вас вместе с Поттером один оборотень покусал! Бегали бы по лесу, два волчары. Один с красными глазами, другой с зелеными — на радость дальтоникам! У–у–у! Как меня все достало! «От нуля Гринвича до тридцати минут западной долготы!» Это ж более сорока миль! Сколько же маглов ты перебил, пока они определили вероятное место? Географ хренов!

Снейп иссяк и замолчал. Стоило избавляться от метки, чтобы надеть на себя этот хомут. За день он прошел не менее двадцати миль с пятидесятифунтовым сосудом и небольшим пузырьком на шее. Руки еще держали, а вот вся шея покрылась красными кровоточащими потертостями. Какими воспоминаниями и какой еще дрянью был наполнен сосуд, можно только догадываться, но к земле он тянул, как все грехи всего мира за последнюю сотню лет! Поиски мэнора пока были безуспешны. Они вообще были бы безуспешны, но Темный Лорд дал ему эту бутылку со всеми своими мыслями о Потере и для Поттера за все шестнадцать лет. Это был первый полюс магнита, а вторым полюсом должен стать сам Поттер. Этот доморощенный артефакт должен был почувствовать своего антипода и привести прямо к нему. Все магические защиты, включая «Фиделиус», при этом были бессильны.

«Когда приблизитесь к Поттеру на расстояние ближе пяти миль, вас просто потащит к нему. Главное, не сопротивляйтесь!»

Легко сказать! По ощущениям Снейпа, Поттер находился прямо под ним в земле, причем на глубине гораздо менее пяти миль. Надо передохнуть. Все равно здесь, в болоте, не присядешь. Надо найти место повыше и посуше. Вон сквозь дымку зелени проглядывает какое–то здание. Возможно, там удастся передохнуть. Снейп с трудом поднялся и, проклиная все на свете, побрел в надежде на скорый отдых.

Глава 19

Все левое крыло замка пришлось отдать под столовую и классные комнаты. Преподаватели потрудились на славу. Столовая была оборудована на месте трех комнат, которые шли анфиладой. Мешающие арки и перегородки убрали, установили столы и длинные скамьи. Но только в два ряда. Одновременно могли сесть за стол только два курса. Поэтому питались теперь в две смены. Стол преподавателей тоже был половинного размера. Меню не изменилось, что и не удивительно. Кухня, пристроенная к крылу, пыхтела паром кастрюль и шипела голубым дымком сковородок. Эльфы трудились не покладая рук, но, кажется, все равно были рады переезду. К ним перестали ежечасно вламываться Пожиратели с требованиями кровавых ростбифов и крепкого огневиски. Их перестали грубо пинать и подгонять Обжигающими чарами. Теперь все стало, как в старые времена. Весело стучали ножи по разделочным доскам, шинковались груды овощей на салаты и варились горы риса для пудингов. Старший домовик, капнув на ноготь пальца каплю меда, проверял качество продукта от дриады, и, вглядываясь в зрачки уснувшей рыбы, убеждался в свежести поставки от наяды. Длиннейшая змея сосисок вылетала из отверстия ледника и ныряла в огромный котел с кипящим бульоном. Груды нарезанного бекона вываливались на скворчащие сковороды, а куриные яйца, весело чпокаясь об их чугунные края, заливали его нарядной бело–солнечной массой. Не хватало только Эмиля Золя чтобы оценить красоту и сочность этого кухонного действа. Эльфы работали слаженно, споро и с подъемом. Кажется, им здесь нравилось больше, чем в душном чреве Хогвартса. В распахнутые окна светило ласковое весеннее солнышко, и первая нежная зелень облепила черные ветки кустов и деревьев парка.

Сразу сложилась и новая иерархия. Авторитет Кикимера был непререкаем. Его первой помощницей стала Винки, и именно ей он поручил курировать все хозяйственные и кухонные дела школы. Старший хогвартский эльф подчинялся ей беспрекословно и подобострастно называл «мисс Винкилисса», что больше подобало ее статусу помощницы, и, как шептались втихомолку домовики, невесты управляющего эльфа Поттер–мэнора. Никто уже и в памяти не держал запойную замарашку, притащенную Добби на кухню Хогвартса два года назад.

Кстати, о Добби. Винки выпросила у Гермионы трансфигурированную из салфетки памятную доску и повесила ее в новой кухне. На доске основательница Г. А.В. Н.Э. написала: «Свободный домовик Добби. Память о твоих подвигах и доброте сохранится в сердцах благодарных магов и эльфов!» Табличка была выполнена под серый мрамор. Винки долго думала, как повесить такую крамольную доску на кухне и, наконец, прикрыла слово «Свободный…» черным носком. Тем самым носком, который освободил Добби от Малфоев. Старый, рваный и вытянутый носок дяди Вернона пришелся на табличке как нельзя более кстати. Приколотый в виде вытянутой виньетки, он символизировал скорбь по усопшему герою. Все эльфы обрыдались от умиления, когда Винки принесла и торжественно прикрепила памятную доску на стену кухни. Никто и не заподозрил, что черная виньетка сделана из носка и прикрывает самое крамольное слово на свете.

Гермиона была довольна, что ее надпись будет нечувствительно взывать к эльфийскому самосознанию и послужит дополнительным стимулом стремления к свободе.

Кикимер, узнав о памятной доске, поморщился, но… к мертвым не ревнуют. Знал он и о слове, которое прикрывает виньетка. Знал также, из чего она сделана. На то он и главный эльф мэнора. Но по здравому рассуждению он решил, что все это бредни романтической молодости, которые развеются, когда эльфиха понесет от него. А преданность Винки ему понравилась. Он представил себе, как она приделывает памятную доску к подставке с его отрезанной головой, и тоже прослезился от умиления.

Винки, увидев, что Кикимер прослезился при взгляде на памятную табличку Добби убедилась, что у ее суженого доброе и отзывчивое сердце, и душа ее наполнилась нежностью, так толком и не растраченной за прошедшие годы.

* * *

Итак первый день занятий, первый завтрак в новой столовой, первый общий сбор Хогвартса. Да–да, именно так! Таковы были нововведения. Педагогический совет, который состоялся этим утром, произвел на преподавателей неизгладимое впечатление. Поттер собрал их в Ритуальном зале, что само по себе произвело впечатление. До этого многие преподаватели не понимали происходящего до конца и воспринимали все, как дурной сон. Торжественная обстановка зала, артефакты и раритеты, развешанные на стенах и установленные в специальные подставки, разглядывались учителями с почтительным вниманием. Но сильнее всего их впечатлил сам Поттер. Он появился в зале, когда все уже сидели за столом. Безупречная парадная мантия, строгая осанка, золотые круглые очки в оправе какого–то невообразимого дизайна, облагороженные черты лица и даже красиво уложенные волосы — это были заслуги Гермионы. Девушка при подготовке к педсовету сначала разобрала причины утреннего инцидента с Луной. Причем разобрала по винтикам заодно и самого Гарри. Затем начала собирать обратно в кучу, причем делала это настолько добросовестно и основательно, что профессорам показалось, будто к ним пришел двойник Мерлина, а Гарри показалось, что он бессовестный обманщик и самозванец в чужой короне. Впрочем, отступать было некуда. Школа должна продолжить работу. А он — директор этой школы.